Еврейские традиции

Ханука

МАРШАЛЫ НАПОЛЕОНА

26 маршалов Первой империи (1804-1814 гг.) во Франции - это исторический феномен. Появление такого количества военачальников впервые стало возможным благодаря не столько Наполеону, сколько Великой французской революции. Никогда ранее мир не видел столь яркого созвездия военачальников, поднявшихся из народных низов исключительно по своим дарованиям и независимо от родства, протекции или монаршего каприза.
И.В. Гете считал, что "французских маршалов, а также Блюхера и Веллингтона вполне можно поставить в один ряд" с героями Древней Греции.

Олимпийское. Дмитрий Быков. 15.02.2010

Мы две недели будем жить Ванкувером.
Ванкувер будет в каждой голове,
по всем общажным комнатам прокуренным,
по всем кафе, где только есть ТВ.
А победим — толпу наружу выплеснет
(плевать, что здесь нежарко в феврале),
и все иные звуки мигом вытеснит
разгульное «оле-оле-оле»...
Пусть мафия у нас руками длинными
проникла даже в главный кабинет —
однако в том, как прыгаем с трамплина мы,
коррупции еще покуда нет.
А в том, как фигуристка шею выгнула
иль как несется с клюшкою юнец —
проблемы нет ни со свободой выбора,
ни со свободой слова наконец.

Олимпийское

Корреспондент "РГ" разгадывает загадку текста Иосифа Бродского Цитата: Только теперь, в 2010 году, этой набережной стараниями мэра Венеции Массимо Каччари и друзей Бродского вернули имя incurabili. Только теперь на старинной кирпичной кладке стены тут прикреплена мраморная мемориальная доска, на которой высечено по-итальянски и по-русски: "Иосиф Бродский, великий русский поэт, лауреат Нобелевской премии, воспел набережную Неисцелимых".

Ссылка: http://rg.ru/2010/01/28/brodski.html

музей Цетлиных в Рамат-Гане

ездили в Тель-Авив и, примыкающий к нему, Рамат-Ган. Но ездили самостоятельно, и с погодой повезло. А состоялось это мероприятие 19 янв. 2010.
Цель была - галерея Литвак с выставкой стекланных изделий

и музей Цетлиных в Рамат-Гане (программа минимум).
Благодаря погоде, вернулись в Т.-А. и посетили ещё 3 музея: дом-музей Бялика ,


Дом-музей художника Реувена Рубина и здание старой Т.-А.ой ирии с кабинетом Дизенгофа.


Усталые, но довольные, возвратились в Хайфу.

Арбуз как объект искусства (03.12.2009)

Эту выставку мы тоже осмотрели в музее Реувена Рубина ("Бейт Реувен", ул. Бялик, 14, Тель-Авив)

Реувен Рубин. Арабский цирюльник у Яффских ворот. 1924

http://blogs.mail.ru/bk/tomadoma/473560D0AC8683BA.html

Из музея "Бейт Реувен" похищены две картины великого художника Реувена Рубина.время публикации: 20 августа 2006 г.

Улица Бялик в Тель-Авиве

Реувен Рубин, один из двух наших признанных национальных художников наряду с Нахумом Гутманом

Узнал интересный факт. Реувен (в русской версии Библии Рувим), старший из 12 сыновей Иакова и создатель соответствующего племени Израиля, был похоронен на побережье Средиземного моря, недалеко от нынешнего киббуца Пальмахим.(Живой журнал leorer-а (leorer) wrote)

Гора Мерон

Давид Кнут (Давид Миронович Фиксман)

ХАЙФА

1
Среди бесплодных дел и тучного безделья,
В пустыне каменной, где звери не живут,
Опять - оазисом: спасительная келья,
Мужской геометрический уют.

И вновь безмерный лист нетронутой бумаги
Самозабвенно ждет живительных чернил,
Скупых последних слез, благословенной влаги,
Что человек про черный час хранил.

Работает страна - перо, лопата, заступ -
И пот души, как пот лица, солен.
Но там, где сеян хлеб - цветы Экклезиаста,
Твой мудрый сад, безумный Соломон.

2
О, бедный Кармил! Гробовые кубы
Блюдут гигиенический уют:
Радиофон - и золотые зубы,
Сквозь кои души медные блюют.

Огонь и сера европейской лавы,
Кинематограф, заводской гудок...
Но надо всем, но через все - отравой -
Пронзительный библейский холодок.

---

РОШ-ПИНА

Звезды светят
Из синего небытия
На дома, синагогу и площадь
Возвращается ветер
На круги своя
И шуршит в эвкалиптовой роще.
Возвращается ветер
На круги своя,
Подбирает листок эвкалипта.
Здесь, по этим
Неисповедимым краям
Шли, стеная, рабы из Египта.

Возвращается ветер в стотысячный раз,
Бередит ханаанские склоны.
Как свидетели правды, о, Экклезиаст,
Непреклонные скалы Хермона.

Возвращается с моря, с высоких вершин
Влажной вечностью веющий ветер.
Кипарисы качаются чинно в тиши,
Как свидетели горя и смерти.
Возвращается жизнь: вот Ревекка с водой
На плече... Это было - и будет.
Возвращается смерть. Но, под той же звездой
Не рабы умирают, а люди.

---

ЦФАТ

Бугры горбатых рыжеватых гор,
Верблюдами разлегшихся по склонам.
Бесплодья цвет, где редко жадный взор
Утешится пятном темно-зеленым.

Угрюмых гор осенний караван,
Уставший от бесцельных путешествий,
От пестрого однообразья стран,
От скуки облаков, песков и бедствий.

Он слишком долго нес - и ночь, и день -
Убогий скарб людской: дома и гробы.
Тысячелетний груз и дребедень
Бессильной веры, непосильной злобы...

Теснящихся уступами домов
Таинственные голубеют кубы,
Стада камней, верблюдов и ослов,
Ослиный рев, томительный и грубый,

И вновь - всерастворяющий покой
Над вечностью библейскою, заклятой.
И сквозь стеклянный неподвижный зной
Мне слышен Бог, склонившийся над Цфатом.

---

МЕТУЛЛА

Мерно рубит старик неподатливый пласт
На заброшенной каменоломне,
Вырубая слова, твои, Экклезиаст,
Что душа престарелая помнит.

В мировой суете - всему время свое,
Время плакать и время смеяться,
Время - все отдавать за погибель вдвоем,
Время - с самой любимой расстаться.

Время - словно забыв о парижской весне,
Легкомысленно-звонкой и щедрой,
Постоять под смоковницей, как в полусне,
Иль под скучною вечностью кедра.

Все истлеет. Порвется крепчайшая нить,
Ляжет пыль надо всем и над всеми,
Но не время еще погибать иль грустить,
А любить и надеяться время.

Слава Богу, еще не разбился кувшин,
И висит колесо над колодцем,
И не страшен кружащийся ветер вершин,
И дорожная песня постоя.

Вот проходит красавица, кутаясь в шаль.
Нет, не все тут окажется ложью!
Умножающий знание множит печаль,
Но любовь укрепит и поможет.

---

ЗНОЙ

Бывает, что берег опаснее моря -
И гибнет на суше веселый матрос.
Бывает, что счастье наляжет, как горе,
И мокнет ночная подушка от слез.
Бывает... ах, многое в жизни бывает.
А счастье, как счастье, и плакаться грех.
Невластна над ним ерунда мировая,
Хотя и немало в нем дыр и прорех.

А счастье, как счастье. Иного не надо.
Ты - рядом, и лучшего я не хочу.
Но только порою мне Божья награда
Чуть-чуть не по силам и не по плечу.

...Развернувшийся день неподвижно-прекрасен
Равнодушен, высок, величав.
День огромный, как век. Я сегодня согласен
Все простить, ничего не поняв.

---

ЗЕМЛЯ ИЗРАИЛЬСКАЯ
Еве Киршнер

Я шел по берегу Тивериады
И в радости, божественно-угрюмой
(Как будто сердце радо и не радо),
Бродил между камней Капернаума,
Где некогда... Послушай и подумай
В тени, в пыли оливкого сада.

Все тот же голос во вселенском баре,
бессонный, мировой, неотвратимый,
О половом неутолимом жаре,
И те же (Всем! За грош!! Неутомимо!!!)
Кинематографические хари
На стенах града - Иерусалима.

Что рассказать тебе про Палестину?
Что помню я? Безлюдную Седжеру,
Оранжевое облако хамсина,
Степенный голос астраханца-гера,
И узкую обиженную спину
Подстреленного мальчика-шомера.

Надменного верблюда над корытом,
Немых пейсатых цадиков из Цфата,
Сухое небо вечности несытой
Над детством мира, гибелью объятым.
И стертые бесчисленные плиты
Безумных мертвецов Иосафата.

И девушку, по имени Юдифь,
Что долго вслед рукой махала смуглой.