пятница, октября 29, 2010

В Варшаве улица есть, улица Мила. Ицхак Каценельсон

(из речи генерального прокурора Израиля на процессе Эйхмана):Немцы переводят оставшихся в живых евреев в «котел» между улицами Заменгофа, Ставки, Смоча и Генся. Деревянные ворота перегородили всю ширину мостовой на перекрестке улиц Мила и Генся. Через эти ворота жизни и смерти медленно ползет бесконечная вереница.Налево—к выходу на Ставки—ворота смерти. Оттуда их поведут к поезду, который повезет их в Малкиню и Треблинку.
Там приготовлено место для женщин, стариков и калек.
Мановение руки направо—дорога на Лешно, Кармелитскую, Новолипки — дорога жизни.
Ицхак Каценельсон, поэт народного бедствия, сам в нем погибший, пел:
Они не верили, не знали:
«Евреи стреляют!!» И прежде чем нечистый дух
Испустил свое нечистое дыхание, я слышал:
Не голос человечий, а устрашенный вопль —
«Не может быть!»







1.
В Варшаве улица есть, улица Мила. Вырвите из клеток грудных сердца,
Вложите в них камни, из черепа вырвите белки плачущих глаз,
Ничего вы не видели, ничего не слыхали, дух жизни сотрите с лица,
Уши заткните, чтоб стать глухими! Об улице Мила начинаю рассказ.

2.
В Варшаве улица есть, улица Мила... Я не плачу! Кто же рыдает!? Глухой?
Улица Мила поверх всяких слез. Еврей не заплачет. А гои, увидели б это,
Зарыдали б великим плачем, издали бы горький вой,
Но ни одного гоя в тот день не было в гетто.
3.
Только евреи и немцы... Есть еще евреи!? Улица — шумным рынком...
Триста пятьдесят тысяч варшавских евреев стерто с земли — в забвенье —
Стариков расстреляли на кладбище, остальных увезли в Треблинку —
А улица Мила полна, как вагоны, евреями, каждому на удивленье!
4.
Откуда же они? Ведь всех удушили, расстреляли, в гибель всех унесло!
Это мастеровые с Новолипья и окраины улицы Леш,
Счастливые евреи номера носили, считали, что им повезло,
И вот их собрали, последнюю горстку, и нету больше надежд...
5.
Мастеровые-евреи, даже с далекой Генши, со всех окраин, из улочек тесных,
Старейшины улиц пустых, метла в руке, на груди жестяные бляхи,
Евреи из Пляцувки, каждое утро из гетто выходившие с песней,
Евреи из тайников... Не знал я, что есть в Варшаве такие, трясущиеся от страха.
6.
О, лучше бы не родиться на земле, но коль суждено
Родиться, то, чтоб это было до того,
Как придешь на улицу Мила, сойдешь на смертельное дно,
И лучше без Бога... Но как тяжко быть без него!
7.
Но страшнее нет сочетания — Бог и улица Мила —
О, извлеките детей, спрятанных в чемоданы, разбейте их головы о стены,
Разожгите костры и прыгайте в них... Вырвите волосы силой!
Почему безмолвствует Бог! Униженье такое и скорбь — нощно и денно!
8.
Еще на рассвете в день этот мрачный, постылый
Прячущиеся в подвалах и на чердаках ошарашены вестью:
"До десяти часов, не позднее, всем евреям собраться на улице Мила
Только с кладью ручной... Пойманные в домах расстреляны будут на месте!"
9.
С утра началось движенье со всех сторон... О, как путь этот тяжек.
С чердаков, из подвалов... Они подмечают сразу, где прячется каждый еврей...
Больные встают с постелей... Болезнь забыта тотчас же!
Не смей помогать им, поддерживать, упавшего поднять — не смей,
10.
Пусть ползет по улице Мила. Последняя это черта —
Как будто евреи вообще здесь не жили: на Дзельна, на Паве их просто не стало.
Уже девять. В десять — как все города и местечки — Варшава будет чиста —
Очищена от евреев, как и все поселенья Польши, Литвы, где немцев нога ступала.

11.
Час пройдет — и солнце кроваво-огненным шаром
Спалит сто тысяч евреев на улице Мила, собравшихся днем.
Нет, не солнце! Небеса беспощадно обрушатся жестоким ударом
На каждого из ста тысяч — гибельным бледным огнем.
12.
Ужас! Улица полна им, ибо полна евреями. Ужас витает
В воздухе! И все мы витаем! Мы уже не земляне, уходит земля из-под ног.
Я вижу друзей, знакомых, но всех забыл, и облик их тает,
Не помню! Кто это? С ребенком женщина! Все как мертвые. Каждый в смерти своей одинок.
13.
Я спрятался с сыном в доме, лежали ничком весь день
И ночь!.. Не идти ж нам чуть свет на селекцию, стоять со всеми, сбившись гурьбой,
В очереди к весам немцев. Сколько весит человек в беде?
Пулю получит сейчас ли, потом?.. Я прошел мимо них с поднятой головой
.

14.
Я видел: с щуплой спины еврея сняли мешок —
Не мешок: то был ребенок, еврейский ребенок, полумертвое существо —
Жандармы кричат: "Узнаешь отца" — шутили! Ребенок был нем, словно впал в шок,
Не плакал... Смотрел на отца и не узнавал его!
15.
Вывел немец другого еврея, вместе с этим ребенком в счет
Тысяч на смерть осужденных швырнул — как в могилу.
И еще я видел... О, не пытайте, где и когда? Что я видел еще?
Я поклялся молчать и не отвечать о том, что было на улице Мила.
24—25—26. 12. 1943
"В Варшаве улица есть, улица Мила" - Такой запрос сделала в google и нашла
Декабрь 2008 года. Елена Годунова. 
«В первый день восстания в гетто эта карусель была, но не крутилась. Начала она крутиться только на второй день, и в этом было нечто трагическое. В окна было видно, как она крутится, шарманка играет, юбки у девушек, красные и голубые в горошек, развеваются на ветру. Это мы видели из окон, и это было нашим проклятьем. Тут горит, и убивают, а там все смеются и веселятся», это воспоминания Марека Эдельмана (2 октября 2009. В возрасте 87 лет в столице Польши скончался Марек Эдельман,), единственного живущего ныне командира восстания в Варшавском гетто.





Стена Варшавского гетто сегодня. стена Варшавского гетто использована теми же поляками как основание для современного здания,
Бункер Анелевича на ул. Мила 18. зимнее катание, как с горки, с бункера Анелевича по улице Мила 18 все в той же Варшаве.

Сохранившийся дом Варшавского гетто. с одной стороны, стоит памятник героям гетто, мемориал на Умшлагплац, проводят экскурсии для иностранцев, есть куда приехать евреям со всего мира, чтобы поклониться праху погибших, поплакать у погребенных в бункере Мордехая Анелевича и его товарищей, останки которых не доставали после их самоубийства 8го мая 1943 года, когда немцы пустили газ в укрытие. Но парадокс состоит в том, что не все жители Варшавы знают, что, например, эти развалины и есть остатки дома из гетто (фото Елены Годуновой), которое сражалось вопреки всему, чтобы самому выбрать смерть в бою, а не в Треблинке, куда вывезли почти всех.









среда, октября 27, 2010

Любите ли вы Вагнера? Вагнер - это символ нацизма



Рихард Вагнер
Вот уже более двадцати лет в Израиле предпринимаются попытки исполнить произведения Рихарда Вагнера. Музыку Вагнера перестали играть в тогдашней Палестине еще в 1937 году. Было это после "хрустальной ночи" в Германии, когда создатель Палестинского филармонического оркестра, знаменитый скрипач Бронислав Губерман, вернувшийся из Германии, заявил, что Вагнера играть не будет, объяснив, что Вагнер - это символ нацизма. Тот самый филармонический оркестр, который тогда отказался от Вагнера, вот уже более двух десятилетий пытается исполнить его. Это было в 1981 году, когда знаменитый Зубин Мета объявил о своем желании исполнить Вагнера, а израильская общественность ответила грандиозным скандалом. Попытка была повторена 10 лет спустя израильским дирижером Даниэлем Баренбоймом, реакция была такой же. В 2001 году Баренбойм все же исполнил фрагмент из музыки Вагнера с Берлинским филармоническим оркестром на фестивале в Иерусалиме. Это не изменило отношения к Вагнеру и его музыке. Вагнер в глазах израильтян остается символом нацистской Германии, и неисполнение его музыки в сознании многих израильтян стало нерукотворным памятником 6 миллионам евреев, погибших во время Холокоста. Сегодня мы предлагаем вниманию наших читателей статью, написанную знаменитым дирижером Юрием АРАНОВИЧЕМ полтора десятка лет назад. Нам кажется необходимым и важным опубликовать этот текст именно сейчас, когда проблема межнациональных отношений в нашей стране стоит достаточно остро. Похоже, что пушкинский Моцарт ошибался, утверждая, что "гений и злодейство несовместны". История воинствующего вагнеровского антисемитизма в очередной раз доказывает, насколько опасны идеи расовой ненависти и болезненной ксенофобии, когда исходят они не из уст полупьяного колбасника, а принадлежат представителям национальных творческих элит. "Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется". Увы, дано. Слова одного из величайших композиторов XIX века отозвались миллионами трупов и одной из страшнейших трагедий в мировой истории. Собственно, именно об этом и идет речь: об ответственности духовных лидеров наций перед историей и людьми.
"Евреи - это черви, крысы, трихины, глисты, которых нужно уничтожать, как чуму, до последнего микроба, потому что против них нет никакого средства, разве что ядовитые газы".

Р.Вагнер. Письмо к Козиме 1849 г.

Минна Планер
В одном из израильских русскоязычных журналов я прочел, что о Вагнере больше нигде не спорят, кроме Израиля. Передо мной книга Клауса Умбаха "Рихард Вагнер" (Клаус Умбах - один из самых серьезных и глубоких исследователей творчества Вагнера), которая начинается словами: "Даже через 100 лет после смерти Вагнера его физическая смерть вызывает большие дискуссии. Был ли Вагнер вообще человеком? Был ли он музыкантом? Вел ли он священную войну за свои религиозные и шовинистические убеждения или занимался только тем, что прекрасными звуками изображал прелесть искусства?" Сама эта цитата говорит о том, что не только в Израиле и других странах, но и в самой Германии еще не решен вопрос - кто такой Рихард Вагнер. Не решен настолько, что второй том дневников жены Вагнера, Козимы, не разрешили печатать по цензурным соображениям, ведь дневники Козимы - это стенографическая запись ее бесед со своим мужем.

Герман Леви
Мы много спорим о Вагнере. Спорим темпераментно, но я думаю, что не всегда знаем, о чем идет речь. Объяснений этому много. Прежде всего именно мы, выходцы из СССР, знаем о Вагнере меньше всех. В Советском Союзе Вагнер-человек был неизвестен абсолютно. Его антисемитская философия не упоминается ни в одном труде о Вагнере, а русский перевод его опер очень далек от оригинального текста. Я понял это только на Западе, близко познакомившись с оригинальными либретто опер Вагнера.

Козима Вагнер
Вначале приведу несколько цитат. В своей книге, одну из глав которой Вагнер называет "Ожидовевшее искусство", он пишет: "Было бы глубочайшей ошибкой отделить Вагнера, мыслителя и философа, от Вагнера-композитора. Может быть, в других случаях это возможно, но в моем - нет". Вагнер не оставляет никаких сомнений в том, что он хочет сказать своей музыкой. В письме к Листу в 1848 году он приглашал его (как Вагнер сам пишет) "...Заниматься музыкальным терроризмом". И действительно, с полным основанием Вагнера можно назвать первым музыкальным террористом нашего времени. И точно так же, как, например, Арафат и его организация заложили краеугольные камни терроризма интернационального, Вагнер является автором теории музыкального терроризма и вообще терроризма в искусстве. Поэтому наше отношение к Вагнеру должно выражаться как отношение к идеологу определенного течения, определенной цели в музыкальном искусстве. И не только в музыке, но и в политике, общественной жизни.
Какова же была его основная цель? Ее Вагнер выражает совершенно ясно в последней главе своей нашумевшей и не перестающей вызывать ожесточенные споры до наших дней книги, одна из глав которой называется "Окончательное решение еврейского вопроса" (кстати, он первый ввел этот термин). Вагнер написал письмо в баварский парламент, в котором предлагал свой план уничтожения евреев. Ни один из музыкантов, и не только музыкантов, но и философов вообще, никогда до Вагнера не выступал с программой уничтожения народа. Даже Ницше, которого трудно заподозрить в симпатиях к евреям, написал ему письмо, где сказал, что за это предложение Вагнер достоин того, "чтобы он умер в тюрьме, а не в своей постели".
В своем письме Вагнеру Ницше заявляет открыто: "Вы не человек, вы просто болезнь".
Вагнер заботился о том, чтобы его идеи были ясно поняты последующими поколениями. Например, на праздновании 68-летия, за год до смерти, Вагнер в ответной речи сказал: "Моя дирижерская палочка еще много раз будет показывать грядущим поколениям, на какой путь они должны стать". Каким же действительно был путь, на который направлял Вагнер последующие поколения? Первая и главная цель - освобождение человечества от евреев. Во-первых, потому что "евреи, как мухи и крысы: чем больше вы их уничтожаете, тем больше они плодятся. Не существует никакого средства, кроме тотального уничтожения. Еврейская раса родилась как враг человечества и всего человеческого. И особенно враг всего немецкого. И до того пока последний еврей не будет уничтожен, немецкое искусство не может спать спокойно".
Эта идея была, как Вагнер сам говорит, "лейтмотивом моей жизни". Посмотрим, совпадают ли его слова, его ненависть к евреям с той музыкой, которую он пишет. Может быть, действительно это только слова, а музыка прекрасна? Вагнер на самом деле не является архитектором новой оперы. В жанре оперы он пользовался новыми приемами, украденными, в частности, у Листа. Не будем переоценивать значение Вагнера в музыке. Он привел жанр оперы в тупик и поэтому не имел последователей. Было, правда, несколько неудачных имитаторов, эпигонов, но, если мы говорим о музыке конца XIX и XX столетий, ни один композитор практически не пошел за Вагнером. Его открытия были сделаны на бесплодной почве. Принцип речитативного развития музыкальной ткани не нашел никаких последователей, потому что был мертв, потому что у Вагнера он был связан со словом и слово было носителем идеи, а идея была сама по себе античеловеческая. В этом - существо творческого банкротства Вагнера.
Вагнер, разговаривая, вещал в очень возвышенно-мистических тонах. "Слово - "самка", которая родилась, для того чтобы быть беременной, и слово беременно моей идеей". А идеи были самые ужасные. Попытаемся связать, например, музыкальными интонациями те слова, которые он вкладывает в уста Миме, персонажа из "Кольца нибелунга". Этот отвратительный карлик - олицетворение еврейства - по желанию Вагнера должен быть таким ужасным, что даже петь обязан с еврейским акцентом.
Я хотел бы отослать сторонников и любителей музыки Вагнера к этим страницам партитуры и потом спросить их, хотят ли они что-либо подобное слушать со сцены в Израиле. К сожалению, все эти тонкости практически неизвестны не только любителям музыки, но часто даже профессионалам-музыкантам. Зато защитникам Вагнера очень хорошо известно, например, о том, что первым дирижером оперы Вагнера "Парсифаль" был еврей Герман Леви, и это важный аргумент в устах защитников Вагнера. Но им нужно вспомнить или знать о том, как все это происходило на самом деле.
Герман Леви по контракту был придворным капельмейстером баварской Королевской капеллы. Оркестр этот не имел права выступать ни с кем другим, кроме Леви. Контракт не мог отменить даже Людвиг Второй, король Баварии. Однако в случае с "Парсифалем" и Германом Леви между Рихардом Вагнером и баварским королем был составлен новый контракт. Тех, кто хочет убедиться в его существовании, мы можем направить в музей немецкого искусства в Мюнхене. Фотокопия этого документа, который очень неохотно дают посетителям, находится в музее Вагнера в Байрейте. А те, кому и то и другое трудно или невозможно, могут найти подробное описание этого контракта в книге Клауса Умбаха "Рихард Вагнер". Контракт этот состоит из трех пунктов. Первый: до того как Герман Леви начнет первую репетицию, он должен креститься. Во втором пункте Вагнер оговаривает себе право никогда не разговаривать даже с крещеным Германом Леви непосредственно, а всегда только через третье лицо. Третий пункт: после первого исполнения "Парсифаля" Вагнер оговаривает себе право в присутствии баварского короля Людвига Второго сказать Герману Леви, что он, как еврей, имеет только одно право - умереть и как можно скорее. Под контрактом есть приписка, сделанная Вагнером и баварским королем: "Контракт был выполнен во всех его пунктах".
Можно попытаться обнаружить начало антисемитизма Вагнера. Он стал юдофобом после смерти его матери и последовавшей вскоре после этого смерти его первой жены Минны Планер, которая была еврейкой. В одном из своих писем в этот период Вагнер неожиданно пишет: "Я был на кладбище и посетил могилу моей любимой собаки" (собака лежала рядом с его женой, но Вагнер пишет только о посещении могилы любимой собаки). Именно в этот момент начинается вспышка зоологического антисемитизма, который не оставляет Вагнера до самой смерти.
Однако вернемся к "Парсифалю", который занимает в творчестве Вагнера особое место. Он называл эту оперу "завещанием для будущих потомков". В предисловии к первому изданию "Парсифаля" Вагнер писал: "В моей опере "Парсифаль" я представляю идею фигуры Христа, которая очищена от еврейской крови". Для Вагнера "Парсифаль", как он сам называет, - это "избавление от Избавителя". Почему нужно избавиться от Христа? Вагнер пишет дальше: "Ведь в жилах Христа текла еврейская кровь". Отталкиваясь от этого, Вагнер пускается в долгие философствования о том, какая часть еврейской крови может дать право человеку считаться неевреем. И вот что он пишет в своем дневнике и что подтверждает также дневник Козимы Вагнер, его второй жены: "Сначала я пришел к выводу, что одна шестнадцатая доля еврейской крови уже может освободить еврея от его преступления перед человечеством". Кстати, напомним, что эту пропорцию - одна шестнадцатая - Гитлер считал уже достаточной, для того чтобы изолировать, но не уничтожать человека физически. Но потом, как пишет Вагнер: "Я пришел к выводу, что даже одной микроскопической капли крови (он употребляет даже не слово "капля", а "целле" /клетка/), одной микроскопической клетки еврейской крови уже достаточно, чтобы человек никогда не смыл с себя позор быть евреем, и он должен быть уничтожен". Здесь мы видим, что Вагнер пошел даже дальше нацистов. И вот этой-то идее посвятил себя Вагнер в "Парсифале". И еще одна цитата. Вагнер просит, чтобы перед исполнением "Парсифаля" на сцене была разыграна мистерия, в которой "тело Христа будет сожжено вместе с другими евреями как символ избавления от еврейства вообще". Но даже во времена Вагнера никто не решился на подобные вещи. Или приведу такой диалог между Кундри и Парсифалем, когда Кундри не знает, кто пришел, и она говорит: "Кто ты, неизвестный путник? Ты устал, и твои руки обагрены кровью. Но если они обагрены еврейской кровью, тогда ты желанный гость в моем доме".
После окончания работы над "Парсифалем" Вагнер писал своей жене, что "звуки уничтожения, которые я написал для литавр в соль миноре, олицетворяют гибель всего еврейства, и, поверь мне, я не написал ничего прекраснее". Я хотел бы спросить у защитников Вагнера, знают ли они об этом? И те, кто знает, хотят ли они слушать его произведения, или, может быть, эти слова заставляют задуматься о том, что музыка не всегда является сочетанием звуков, иногда она может быть оружием смерти?
Даже Ницше назвал "Парсифаль" черной мессой. И это действительно так.
Из того, что Вагнер посеял на музыкальной почве, взошли хорошие всходы. Очень часто можно услышать: "Да, но Вагнер в этом не виноват". К сожалению, все, что пишет сам Вагнер о себе, опровергает подобный подход. Потому что Вагнер не только хотел осуществления своих идей, но даже сказал: "И после нашей смерти (он называл себя во множественном числе, ибо считал, что он и
Б-г - это почти одинаковые по важности явления) мы сверху будем следить, чтобы все шло по пути, указанному нами". Именно эти идеи Вагнера были приняты нацистским режимом, и не было необходимости изменять ни мелодию, ни слова - все подходило и без этого.
Вся философия Вагнера - это тенденция разрушения, даже когда он говорит о любви. Еще раз цитирую: "Женщина является депо для приема сперматозоидов. Если это депо иногда проявляет чувства, способствующие оплодотворению (такие, как любовь), то эти чувства можно разрешить. В противном случае их, эти чувства, нужно уничтожить".
Иногда задают вопрос, каким же образом мог человек с такой философией написать "Смерть Изольды" и любовную сцену смерти Изольды? Вагнер даже не ставил себе целью написать сцену человеческой любви. Он прямо пишет, что предпочитал, чтобы смерть Изольды была в спектакле инсценирована вообще без Изольды и без Тристана. Это, как он говорил, "беспрестанные мистические передвижения материи в нужном нам направлении". Например, Чайковский пишет, что "Смерть Изольды" он слушал с огромным вниманием, но когда ушел из театра, то все забыл.
Музыка Вагнера, по словам Ницше, да и самого Вагнера, - это "яд, который одурманивает мозг". Наша цель - как можно скорей избавиться от этого дурмана, пока он не разрушил наш организм. Музыка Вагнера безусловно обладает свойствами наркотиков, но от наркотиков надо вылечиваться. И я думаю, что от музыки Вагнера тоже нужно вылечиться. Есть очень много людей, которые вылечились. Например, мы знаем об отношении Верди к Вагнеру. Верди, который с самого начала был очень увлечен Вагнером, в конце, когда он понял, что это такое, написал в своем дневнике: "Грустно, грустно, грустно, очень грустно. Как бы ни было грустно, но мы должны расстаться с музыкой Вагнера, если не хотим, чтобы нас (он имел в виду музыкантов) уничтожила его злая сила". Вообще все, что связано с уничтожением в любой области, - это обязательно связано с Вагнером.
В жизни существуют позитивное и негативное начала. Негативное начало может быть очень сильным. Никто ни в коем случае не отказывает Вагнеру в музыкальном даровании, которое очень велико. Но мы знаем также такие определения, как "злой дух" или "злой гений".


"Буду дирижировать музыку Вагнера в перчатках"

Из интервью Юрия Арановича последнего времени
Юрий Аранович считается одним из самых убежденных противников Рихарда Вагнера. Свое отношение к личности Вагнера он изложил в нескольких крупных статьях и многочисленных интервью. При этом он дирижировал его произведения в России и в начале своей деятельности на Западе, записал пластинку с Венским оркестром и даже был назван немецкой критикой в числе трех лучших интерпретаторов музыки Вагнера рядом с Вильгельмом Фуртвенглером и Гербертом фон Караяном. Впрочем, вот уже много лет Аранович не прикасается к вагнеровским сочинениям. И вдруг - включает в программу американского турне с Лондонским симфоническим оркестром музыку Вагнера...

- Что произошло? Изменилось отношение к Вагнеру?
Юрий Аранович,
выпускник Ленинградской консерватории, занимавший пост главного дирижера Государственного оркестра радио и телевидения СССР, уехал в Израиль в 1972 году. Дирижировал в Израиле, затем был главным дирижером симфонических оркестров в Кельне и Стокгольме. Последние годы Юрий Аранович - один из самых востребованных дирижеров Европы, выступает в Италии, Германии, Франции и Израиле, во многих других странах. Живет в Иерусалиме.
- Не изменились ни мы, ни Вагнер, ни наше отношение к нему. Но я хочу подчеркнуть, что никто из вагнеровских противников никогда не призывал бойкотировать его музыку. Во всех своих статьях я говорил о том, что следует провести четкую границу между личностью композитора и его произведениями. Нельзя запретить музыку Вагнера, следует просто знать, о ком идет речь. Действительно, Вагнер - ярый антисемит, апологет антисемитизма, одна из самых мрачных фигур в музыкальной истории. Но ему нельзя отказать в колоссальном мастерстве и огромном таланте, даже гениальности. Я ставил перед собой цель предохранить людей от слепого непонимания личности Вагнера и объяснить им, в каких случаях его музыка смертельно опасна, а в каких - нет. К примеру, если мы возьмем "Шелест леса", "Путешествие по Рейну" или увертюру к "Мейстерзингерам", то даже под микроскопом не сможем разглядеть там и тени антисемитизма.
В Израиле - и это мне особенно близко - существует активное неприятие "команд сверху". Нет такой страны, где правительство подвергалось бы столь резкой критике, как в Израиле. Еврейский мозг в принципе своем резко критический. Мы не выносим, когда нам указывают, что следует писать, а что нельзя, что можно слушать, а что запрещено. Поэтому я считаю, что любой запрет, в том числе музыкальный, здесь невозможен.

- Но мы уже говорили как-то, что неисполнение музыки Вагнера в Израиле стало определенным символом, памятником шести миллионам евреев, погибших в Катастрофе. Мы оцениваем личность Вагнера с позиций страшного геноцида, который пережил наш народ. Что же позволяет Юрию Арановичу сейчас, после долгого перерыва, вернуться к музыке Вагнера?
- В 1881 году, за два года до смерти, когда его антисемитизм практически достиг апогея, Вагнер продирижировал на своем фестивале в Байрёйте "Итальянскую симфонию" Мендельсона. И когда его спросили: "Маэстро, как вы можете исполнять музыку этого еврея?", - Вагнер ответил: "Это великий композитор, а его симфонию я дирижировал в белых перчатках, чтобы не прикасаться к партитуре". Я решил сделать то же самое. Я буду дирижировать музыку Вагнера в перчатках, чтобы не оскорбить его прикосновением еврейской руки. Мне кажется, что если кто-нибудь действительно нуждается в освоении вагнеровского стиля, так это еврейские оркестры. И жаль, если именно мы по причинам, далеким от музыки, навсегда откажемся от исполнения его сочинений. Разумеется, те партитуры опер Вагнера, где он говорит о евреях и своем отношении к ним, я и в руки не возьму. Даже в белых перчатках. Но я убежден, что со временем мы все больше будем отдаляться от личности Вагнера и все больше приближаться к его музыке.

суббота, октября 23, 2010

Ссылка.Между Эдомом и Моавом

Получила от Иры файл.pps. с видами каньона Моав.
Слово Моав знакомое, но где это находится?
Нашла Между Эдомом и Моавом с пивом и спиртом в Йом Киппур

среда, октября 20, 2010

Монастырь Святого Креста


Блаженство одного дня...


Быстрые сны: Конфеты вечной жизниПисьмо со стихотворением мне прислала моя сестричка. Спасибо ей. Я ,как всегда, - к и-нету: искать источник.

Я хочу, чтобы вы улыбнулись. И не только))
Эту женщину зовут Инна Бронштейн.
Она живет в Минске, ей уже больше 70 лет. Много лет назад она потеряла сына. Мой
друг (друг ее сына) до сих пор очень дружит с ней, и понятно, почему. Это
удивительный человек, который умеет писать стихи. Я бы прописала их себе как
таблетки - и не антидепрессанты, а наоборот как эликсир вечной молодости, вечной
радости, вечного Блаженства, как она сама это называет. Впрочем, таблетки - это
неправильно. Скорее, конфетки! Да, именно так - конфеты вечной молодости, а
может, и вечной жизни.

***
Какое блаженство проснуться и знать,
Что вам на работу не надо бежать.
И день наступающий очень хорош,
А если болеешь, то значит - живешь.
И старость - совсем не плохая пора.
Да здравствует время свободы! Ура!

***
Какое блаженство на старости лет
Своими ногами идти в туалет.
А после в обратный отправиться путь
И быстренько под одеяло нырнуть.
А утром проснуться, проснуться и встать
И снова ходить, говорить и дышать.

***
Какое блаженство по рынку ходить
И новую кофту однажды купить.
Обновка - молекула миниблаженства
В потоке природного несовершенства.
И радости разные встретятся чаще...
Не смейся над бабушкой в кофте блестящей.

***
Какое блаженство в постели лежать
И на ночь хорошую книгу читать.
Сто раз прочитаешь знакомую прозу,
И все тебе ново - спасибо склерозу.

***
Какое блаженство по лесу гулять,
При том эскимо в шоколаде лизать.
Ведь я после завтрака час на диете,
И мною заслужены радости эти.
Гуляя, калории я изведу,
И значит, к обеду вернусь за еду.

***
Какое блаженство, при виде рекламы
Подумать, как много встречается хлама,
Который и вовсе не надобен мне.
Я тем, что имею, довольна вполне.
И сколько же я экономлю, ребятки,
не покупая "Сорти" и прокладки!
Но только вопрос возникает резонный:
А где сэкономленные миллионы?

***
Какое блаженство подняться с асфальта
И знать, что твое небывалое сальто
Закончилось не инвалидной коляской,
А просто испугом и маленькой встряской.
Теперь вы со мной согласитесь, друзья,
Что все-таки очень везучая я.

У нее довольно много этих чудесных стихов. Целую их подборку "самиздали" ее
друзья вот в такой мини-книжке. И только последнее стихотворение, на последней
странице, показывает, чего ей все это стоит на самом деле.



Доля беспросветная, горькая моя,
Никому не нужная доживаю я.
Смерть подзадержалася, - значит, надо жить
И "блаженства" разные в жизни находить.
Мне слезами только бы не томить друзей.
С глупыми "блаженствами" все же веселей.

вторник, октября 19, 2010

«Открытые дома» Тель-Авива




Подглядывая за историей: «Открытые дома» Тель-Авива - Еврейские тексты и темы...


Двери - это круто, открытые - еще круче ...

================

Когда российским поэтам рукоплескали стадионы

Дуайт Гарнер (Dwight Garner)
3.06.2010, 14:58
После распада советской империи в 1991 году российская поэзия начала напоминать американскую - в хорошем и плохом смысле. Приятно видеть, как талантливы и отличны друг от друга молодые поэты России. Печально, что их так мало читают и они так мало значат. Если у современной поэзии в российском обществе и было какое-то влияние, то оно улетучилось, как дым от костра.
Когда во вторник ушел из жизни Андрей Вознесенский, пронзительный поэт послесталинской "оттепели" пятидесятых-шестидесятых, многие вспомнили то время, когда это влияние было громадным. Поколение поэтов, к которому, наряду с Вознесенским, принадлежат Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина, декламировало свои стихи на забитых битком стадионах.~1974/75 я и Ко были на стадионе в Лужниках на вечере поэзии. Билеты были куплены накануне. У входа билет достать было невозможно.Стадион был забит битком. Была поражена, когда увидела афишу, что вечер поэзии - на стадионе! Забыть это невозможно! Потому и поместила в блог эту заметку. Я была участницей событий.)
Представился момент - момент относительной творческой свободы раннехрущевской эпохи - и эти поэты ринулись к микрофону. Как сказал сам Вознесенский с панковской ухмылкой: "Плевало время на меня, плюю на время".

Поэты эпохи оттепели несли в себе дух освобождения, и их часто уподобляли самым идейным рокерам и авторам-исполнителям с Запада - таким, как Боб Дилан, Джони Митчелл и Леонард Коэн. Они были политизированы, сексуальны, чуть порочны и порой смешны. Они вечно пререкались друг с другом. Казалось, что Евтушенко имел в виду и поэтов, когда вопрошал: "Почему правые подонки всегда солидарны и стоят плечом к плечу, а либералы спорят между собой?"

То, что смерть Вознесенского(12 мая 1933, Москва1 июня 2010, Москва) привлекла к себе такое внимание, служит напоминанием не только о восторженной эпохе оттепели, но и о том, как важна была поэзия для самосознания России . Поэзия - эти отточенные слова - помогала объединять огромную страну, на просторах которой легко затеряться.

Пушкин (1799-1837) - мятежный основатель современной русской литературы и величайший из ранних поэтов страны, ее Шекспир: все дороги восходят к нему. Изысканный аристократ, он творил на языке, понятном каждому, и его по сей день почитают на родине. Элиф Батуман (Elif Batuman) в своей недавней чудесной книге "Одержимые. Путешествие в мир русских книг и тех, кто их читает" (The Possessed: Adventures With Russian Books and the People Who Read Them) пишет о "почти карикатурной вездесущности" Пушкина в русской литературной культуре.

Свою мысль Батуман поясняет цитатой из миниатюры "Пушкин и Гоголь", принадлежащей перу раннего советского писателя Даниила Хармса, в которой Пушкин и Николай Гоголь спотыкаются друг о друга:

Гоголь (поднимаясь): Это издевательство сплошное! (Идет, спотыкается об Пушкина и падает.) Опять об Пушкина!

"Вот так, - говорит Батуман. - Пушкин повсюду".

В России он по-прежнему занимает немалую часть школьной программы. Среди качеств Пушкина было подозрительное отношение к развращающей власти, которое позже укрепляло его преемников и помогало им в самые трудные часы. Вот стихотворение Пушкина "Блажен в златом кругу вельмож...", высмеивающее литераторов, которые ищут расположения правителей:

Блажен в златом кругу вельмож

Пиит, внимаемый царями.

Владея смехом и слезами,

Приправя горькой правдой ложь,

Он вкус притупленный щекотит

И к славе спесь бояр охотит,

Он украшает их пиры,

И внемлет умные хвалы.

Меж тем, за тяжкими дверями,

Теснясь у черного крыльца,

Народ, гоняемый слугами,

Поодаль слушает певца.

Так поэт провозглашал свою независимость.

Одной из лучших черт Вознесенского и его поколения пятидесятых-шестидесятых годов было преклонение перед предшественниками, которых вынудили замолчать (или казнили) после русской революции 1917 года, и глубокое знание их творчества.

Среди них были такие мастера, как Ахматова и Марина Цветаева, чьи стихи долгие годы можно было прочесть только в самиздате. Советские власти громили творчество Ахматовой за "буржуазную" поглощенность темами любви и Бога; ее первого мужа, тоже поэта, расстреляли без суда по надуманному обвинению, а сына на много лет отправили в лагеря. Ее запрещенный цикл стихотворений "Реквием", написанный при Сталине и полностью опубликованный в России только в 1987 году, представляет собой уничтожающую характеристику сталинского террора и включает в себя эти горькие и пронзительные строки:
Семнадцать месяцев кричу,

Зову тебя домой.

Кидалась в ноги палачу -

Ты сын и ужас мой.

Все перепуталось навек,

И мне не разобрать

Теперь, кто зверь, кто человек,

И долго ль казни ждать.

Другим поэтам той эпохи повезло еще меньше. Сергей Есенин, испытав нервное расстройство, повесился в 1925 году в возрасте 30 лет. (Небольшой сборник грустных и непростых для восприятия стихотворений Джима Харрисона "Письма Есенину", опубликованный в 1973 году, - приношение русскому поэту).

Вознесенский продолжал традиции и других важных русских поэтов, в том числе Бориса Пастернака, которому он осмелился написать в 14 лет. Пастернак прочел стихотворение юноши и ответил ему: "Ваше вступление в литературу - стремительное, бурное. Я рад, что до него дожил". Однако русские влюблялись в своих поэтов не только потому, что те реагировали на политические реалии страны. Как отметил в своих "Лекциях по русской литературе" Владимир Набоков: "Литература принадлежит области не общих идей, но конкретных слов и образов". ( Статью нашла по запросу "Набоков")Эстетическое наслаждение и пристальное наблюдение могут сами по себе обладать освобождающей нравственной силой.

Вот отрывок из пленительного антилюбовного любовного стихотворения Цветаевой "Мне нравится, что вы больны не мной", написанного в 1915 году:

Мне нравится, что вы больны не мной,

Мне нравится, что я больна не вами,

Что никогда тяжелый шар земной

Не уплывет под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной -

Распущенной - и не играть словами,

И не краснеть удушливой волной,

Слегка соприкоснувшись рукавами.

К 2010 году русская поэзия лишилась большей части тех ужасов, с которыми ей приходилось бороться - к счастью для ее поэтов и, пожалуй, к несчастью для их творчества. И, безусловно, в этой стране поэтов стали меньше читать примерно по тем же причинам, что и везде - не последнюю роль здесь играют чары "Яндекса" (российского соперника Google) и "Одноклассников" (аналога Facebook).

Впрочем, хоронить русскую поэзию рано. Словно стая акулят, новое поколение талантов кружит в водах российской литературы (некоторых из них можно поймать в увлекательной книге "Современная русская поэзия: Антология" (Contemporary Russian Poetry: An Anthology), опубликованной Dalkey Archive Press в 2008 году под редакцией Евгения Бунимовича и Джеймса Кейтса (James Kates). Большинство из них, вероятно, согласилось бы с нобелевским лауреатом Иосифом Бродским, русским поэтом-изгнанником, который провозгласил: "Плохая литература является формой предательства".
Оригинал публикации: When Poets Rocked Russia’s Stadiums

вторник, октября 12, 2010

Книга "В. Набоков: русские годы: Биография" Брайан Бойд


Книга "В. Набоков: русские годы: Биография" Брайан Бойд : "Читать аннотацию и рецензии к книге Брайан Бойд В, Набоков: русские годы: Биография, смотреть иллюстрации" Взяла в б-ке 12 окт.2010.

воскресенье, октября 10, 2010

План Храмовой горы.



Меир Бен-Дов
Раскопки Храмовой горы
в тени стен и в свете открытий
(соотнесенные с описаниями Иосифа Флавия в книге "Иудейские древности")
Древнейший в мире арочный переход


Храмовая Гора. Храмовая гора, она же гора Мориа
Прежде всего, под Наскальным куполом находится Краеугольный Камень, на иврите - Эвен ха-Штия,
Именно на эту скалу Г-сподь взгромоздил мир в третий день творения.
На этот камень возложил Авраам Ицхака, чтобы принести его в жертву Всевышнему и Г-сподь остановил его руку. Отсюда идентификация горы как место, называемое Мориа.
На этом камне спал Иаков, когда бежал от гнева Исава.
На нем восстал ангел Г-сподень при царе Давиде, когда мор поразил город.
На него поставил царь Давид Ковчег Завета, перенеся его из Кирьят-Йеарим.
На нем стояла Святая Святых - Кадош ха-Кдушим при царе Соломоне и при Втором Храме.
Да и, собственно, сам Иерусалим, святая столица Израиля, был основан царем Давидом именно здесь, благодаря близости к святому месту.

Динозавры

Мои впечатления после просмотра «Прогулки с динозаврами» — научно-популярного сериала канала BBC
Муттабурраза́вр (Muttaburrasaurus Bartholomai & Molnar, 1981) — род птицетазовых динозавров инфраотряда орнитоподов семейства игуанодонтидов с одним известным видом — Muttaburrasaurus langoloni (греч. «ящер из Муттабурры»). Свое название он получил по имени городка Муттабурра в Австралии, где были впервые найдены его останки, образующие почти полный скелет.Муттабурразавры были показаны в пятом эпизоде телевизионного сериала «Прогулки с динозаврами»
* Год создания: 1999
* Страна: Великобритания
* Студия: BBC
* Продолжительность: 30 мин.
Премьерный показ первого эпизода сериала "Прогулки с динозаврами" состоялся 4 октября 1999 года. Фильм состоит из шести получасовых серий ("Новая кровь", "Время титанов", "Жестокое море", "Гиганты в небе", "Духи ледяного леса", "Гибель династии"), каждая из которых охватывает определенный исторический период эпохи динозавров, продолжавшейся более 160 миллионов лет (225 — 66 миллионов лет назад), и рассказывает о самых ярких представителях мира древних ящеров
«ужасные ящеры» (именно так переводится слово «динозавр», которое ввел в употребление английский зоолог Ричард Оуэн в 1842 году)

пятница, октября 01, 2010

В. И. Арнольд ИСТОРИИ ДАВНИЕ И НЕДАВНИЕЕ



В. И. Арнольд
ИСТОРИИ ДАВНИЕ И НЕДАВНИЕЕ

М.: ФАЗИС, 2002. — 96 с. ISВN 5-7036-0077-4



Новая книга выдающегося математика современности Владимира Игоревича Арнольда раскрывает ещё одну сторону его многогранного таланта — создание исторических миниатюр, удивительных и по форме, и по содержанию. Простые и яркие изложения собственных воспоминаний и событий многовековой давности всегда несут долю юмора и предстают на страницах книги столь реально, что невольно чувствуешь себя их участником. И ещё одно замечательное свойство «Историй» Арнольда: они всегда поучительны — раскрытые в них человеческие качества удивительным образом перекликаются с современностью. Наконец, многие исторические события и их детали, собранные в этой книжке, вряд ли стали бы нам известны, если бы не мудрость автора, помноженная на умение и страсть "рыться" в лучших библиотеках мира. Так что, без сомнения, эта книжка станет добрым спутником многих Читателей.
Прощание с Владимиром Арнольдом - повелителем катастроф
Влади́мир И́горевич Арно́льд (12 июня 1937, Одесса — 3 июня 2010, Париж) — выдающийся советский и российский математик.
=========

Арнольд поэтический
В интервью «Кванту» на вопрос C. Табачникова «Когда вы доказываете теорему, вы её «создаете» или «открываете»?», Владимир Игоревич ответил, что, безусловно, испытывает ощущение, что он открывает нечто, «существовавшее и без меня»,

















а затем продекламировал строки А.К. Толстого:

Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель!
Вечно носились они над землёю, незримые оку.
Нет, то не Фидий воздвиг олимпийского славного Зевса!
Фидий ли выдумал это чело, эту львиную гриву,
Ласковый, царственный взор из-под мрака бровей громоносных?
Нет, то не Гёте великого Фауста создал, который,
В древнегерманской одежде, но в правде глубокой, вселенской,
С образом сходен предвечным своим от слова до слова.
Или Бетховен, когда находил он свой марш похоронный,
Брал из себя этот ряд раздирающих сердце аккордов,
Плач неутешной души над погибшей великою мыслью,
Рушенье светлых миров в безнадежную бездну хаоса?
Нет, эти звуки рыдали всегда в беспредельном пространстве,
Он же, глухой для земли, неземные подслушал рыданья.
Много в пространстве невидимых форм и неслышимых звуков,
Много чудесных в нём есть сочетаний и слова и света,
Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть и слышать,
Кто, уловив лишь рисунка черту, лишь созвучье, лишь слово,
Целое с ним вовлекает созданье в наш мир удивленный.
O, окружи себя мраком, поэт, окружися молчаньем,
Будь одинок и слеп, как Гомер, и глух, как Бетховен,
Слух же душевный сильней напрягай и душевное зренье,
И как над пламенем грамоты тайной бесцветные строки
Вдруг выступают, так выступят вдруг пред тобою картины,
Выйдут из мрака всё ярче цвета, осязательней формы,
Стройные слов сочетания в ясном сплетутся значенье…
Ты ж в этот миг и внимай, и гляди, притаивши дыханье,
И, созидая потом, мимолётное помни виденье!<Октябрь 1856>

Говоря об ошибках в математике, В.И. заметил, что «Ошибки – важная и инструктивная часть математики, возможно, такая же важная часть, как и доказательства. Доказательства для математики подобно тому, что правописание (или даже каллиграфия) для поэзии. Математическая работа обязательно должна включать доказательства, как поэма должна содержать слова» [6].

Вышеприведенные ссылки на поэзию не случайны. Владимир Игоревич любит поэзию и знает наизусть множество стихов. На нашу просьбу прочитать свое любимое стихотворение он сказал: «Я люблю так много стихов, что мне даже трудно выбрать», но затем продекламировал строки Бориса Пастернака (1931 г.)

Есть в опыте больших поэтов
Черты естественности той,
Что невозможно, их изведав,
Не кончить полной немотой.
В родстве со всем, что есть, уверясь
И знаясь с будущим в быту,
Нельзя не впасть к концу, как в ересь,
В неслыханную простоту.
Но мы пощажены не будем,
Когда её не утаим.
Она всего нужнее людям,
Но сложное понятней им.

Арнольд отметил, что «это – специальное стихотворение про математику, одно из самых замечательных стихотворений Пастернака. На мой взгляд, он очень много про науку понимал, про математику». На этих словах В.И. задумался и еще раз повторил, что у него «очень много любимых стихотворений».

Далее он продекламировал такие строки:

Бессмертник сух и розов. Облака
На свежем небе вылеплены грубо.
Единственного в этом парке дуба
Листва еще бесцветна и тонка.
Лучи зари до полночи горят.
Как хорошо в моем затворе тесном!
О самом нежном, о всегда чудесном
Со мной сегодня птицы говорят.

А затем сказал: «Вот, пожалуйста. А это Анна Андреевна Ахматова (Н.Д. - стихотворение 1916 г.). И с ней у меня связана, между прочим, ужасная глупость. Она в 1962 году очень хотела со мной познакомиться, звала в гости, а я к Анне Андреевне не пошел. Как-то забоялся. Я гораздо ближе был знаком с её сыном Львом Гумилевым. Он был такой странный человек. Но с ним то мы были хорошо знакомы, а с ней то нет, хотя она звала», – на этих словах Владимир Игоревич засмеялся и пояснил нам причину: «Я испугался своей ничтожности: что я, а что она!».